Длинная Серебряная Ложка - Страница 113

113

* * *

Тяжело дыша, друзья вырвались в вестибюль, но и там их поджидал неприятный сюрприз, ибо у подножия лестницы стояла их добрая знакомая Изабель и смотрела так, что наилучшим решением было бы умереть прямо сейчас. Жужи завизжала от страха, Эвике тоже вскрикнула и молодой человек сжал ее руку. Хотя какая уж тут поддержка, если оба прекрасно понимали, что на этот раз ничего не смогут сделать — вампирша была слишком зла, чтобы играть с ними в головоломки (в прямом смысле этого слова). Девушка зажмурилась, готовясь к худшему, но когда открыла глаза, то увидела неожиданную перестановку сил. Изабель медленно оседала на пол, а за ее спиной стояла леди Аркрайт, держа на вытянутых руках тяжелую каменную урну с барельефами. На ней остался отпечаток головы, и Эвике успела отметить краем сознания, что Гизела, наверное, очень расстроится — это была ее любимая ваза…

Уолтер подмигнул подруге — знай наших! — и они подбежали к спасительнице. Возле тела Изабель Жужи остановилась и собиралась уже потыкать ее ногой, как Эвике, заметив ее маневр, наградила глупышку подзатыльником. Не буди лихо, пока оно тихо. Вампирша, похоже, была в глубоком обмороке. Наверное, получит сотрясение мозга, если есть чему сотрясаться.

— Спасибо, миледи, — поклонился Уолтер. — Но почему вы это сделали? Вы с ней вампиры, а мы, уж простите наш обман, смертные.

— Да какой там обман. Думаете, я хоть на секунду поверила, что вы один из нас? — леди Аркрайт хитро посмотрела на Уолтера, — А что эти, с позволения сказать, вампиры, так поступили — так я сама должна стыдиться, что принадлежу к их племени! В Англии они не посмели бы так себя вести, уж поверьте. Обманом проникнуть в дом и две ночи напролет издеваться над хозяевами — разве это честная охота? Виктор и его приспешники просто позорят наше общество! А уж эта… — она указала мыском туфли на бесчувственную вампиршу, но так и не договорила, только вздохнула. Эвике радостно закивала. Английским она не владела, но уловила в голосе дамы знакомые интонации — именно с такими обычно и говорили про Изабель.

— Спроси ее, что произошло, пока мы сидели на кухне? Как там граф и моя фроляйн, живы ли?

Уолтер перевел, и леди Аркрайт помрачнела.

— Живы, но это временно. Виктор считает, что вы мертвы — раз уж поручил дело своей фаворитке, значит, оно выполнено на 120 %. Что он решил делать с хозяевами, мне неведомо, но я бы не стала уповать на его доброту, особенно после того, чтобы вы здесь натворили. Так что забирайте их и бегите прочь. Может статься, он вас не поймает. Ну или не сразу поймает.

— Непременно! — воскликнул Уолтер. — Именно так мы и поступим — найдем графа и все ему объясним. Эвике, Жужи, идемте! Миледи, вы ведь нам поможете?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, молодой человек, это ваша битва. Я не намерена ни минуты здесь задерживаться, чего и вам желаю. Будете в Англии, заходите, — проговорила она и у самой двери оглянулась, добавив тихо:

— Если выживите, конечно. Удачи вам!

Уолтер не возражал. В такой ситуации трудно принять чью-либо сторону. Нельзя же вынуждать леди Аркрайт разрываться между двумя разновидностями патриотизма — желанием поддержать земляка и преданностью своему биологическому виду. Как знать, какое чувство одержит верх в последний момент?

— Благодарю вас, мэм, — он еще раз согнулся в поклоне. Тут Эвике, так и подпрыгивавшая на месте от нетерпения, сделала большие глаза. Пора спасать друзей, а не полировать хорошие манеры. Но Уолтер, направляясь вслед за ней, все таки прокричал вдогонку соотечественнице:

— Я зайду к вам в гости, миледи! На файф-о-клок… в пять утра! Готовьте чай и бутерброды с огурцом! Потому что мы обязательно выживем!

И леди Аркрайт снова ему подмигнула.

ГЛАВА 17

Для графа Бальтазара-Фридриха-Георга фон Лютценземмерна наступал самый торжественный и, пожалуй, самый ненавистный момент в жизни любого отца. Скоро он поведет дочь к алтарю. Правда, алтаря у них тоже не будет, потому что от вампиров как-то не ждешь особой религиозности, и это обстоятельство тяжким грузом повисло на его сердце. При нашей бедности какие нежности, утешал себя хозяин замка, однако успокоиться никак не мог. Леонард, конечно, славный мальчик, но в былые времена к виконтессе фон Лютценземмерн сватались бы самые знатные, самые титулованные юноши, весь цвет общества. Хотя граф прекрасно понимал, что титул не всегда означает подлинное благородство, скорее уж уйму долгов в сочетании с какой-нибудь наследственной болезнью, но все равно, разве можно гордиться тем, что его единственное дитя выходит замуж за сына мануфактурщика? Граф не навязывал Гизеле этот брак, наоборот, умолял ее подумать — лет эдак десять — но дочь приняла предложение, хотя заметно было, что Леонарда она ни во что не ставит. Кто смеет ее упрекнуть? Бедность доведет до отчаяния самую терпеливую натуру.

Терзаясь, граф несколько раз прошелся по вытертому до дыр персидскому ковру, отряхнул камзол, унаследованный от деда, который в свою очередь откопал его в старом сундуке, и поднялся по лестнице. Снизу доносились шум и крики — видно, гости разгулялись ни на шутку. То и дело вздыхая, он постучался в спальню Гизелы.

— Ты готова, Гизи?

— Еще нет, папочка! — прокричала она из-за двери.

Одеваться и причесываться без помощи служанки было непросто. А вот где сейчас Эвике? Не иначе как любезничает со своим женихом, вместе с тем предвкушая, как облапошит беднягу. Ну и времена пошли! О Нравственности молодые люди знают столько же, сколько эскимос о законах Ньютона. Даже если Мораль встанет напротив и со всего размаху ударит их кувалдой по голове, они будут лишь оглядываться по сторонам, спрашивая "Что это было?"

113